– Я еще ни разу не была в Эфиопии! – возмущаюсь я, увидев очередную амбарную книгу в руках женщины из пограничной службы на переходе Судан–Эфиопия.
– Почему уже второй час вы ищете мою фамилию в этой книге?
Темнокожая женщина молчит.
Она уже не складывает пальцы в щепотку в безмолвной просьбе подождать, как это делают арабы. Возможно, этот привычный жест позволил бы мне успокоиться. За время пребывания в мусульманских странах я уже привыкла к нему. «Расслабься и жди!» – обычно говорят арабы этим жестом.
Наконец я получаю заветную печать в паспорте и перехожу границу. Солнце клонится к закату, я шагаю по проезжей части в пограничной деревне Метема. Появление пешей одинокой девушки с большим рюкзаком в окрестностях Богом забытой деревеньки взбудоражило местных жителей. После того как 5–7 минут они находятся в состоянии остолбенения, их наконец охватывает любопытство. Эфиопы выражают свой восторг и приветствие иностранцу англоязычным возгласом «You!», вкладывая в него мощный заряд энергии.
«You!» – звучит постоянно и со всех сторон, особенно от детей.
Удивительные здесь люди! На их лицах невозможно увидеть угрюмое выражение. Странно, что бедность, часто переходящая в откровенную нищету, эфиопов особенно не тяготит. В стране практически отсутствует преступность (и полицейские тоже, которые, бывало, по 10 раз на дню проверяли мой паспорт в соседнем Судане). В чем секрет эфиопского народа? Что позволяет им нести сквозь века свободу, внутреннюю красоту и независимость?
Уже утром следующего дня мне предстоит ответить на свой вопрос, став свидетелем глубокой религиозности эфиопов. Еще до рассвета меня будят песнопения, доносящиеся издалека. Выхожу на широкую деревенскую улицу и следую за женщинами в белых одеждах. Десятки высоких темнокожих красавиц шагают к храму.
Позже я узнаю, что эта обязательная одежда для посещения храма – шамма – сделана из очень тонкой и плотной марли и вышита необыкновенными узорами. Часто женщины носят шамму просто на поясе. А если шамма узорами вовнутрь, это означает соблюдение траура по умершему.
Эфиопские христиане не ограничиваются одеждой, они обозначают свою религиозную принадлежность даже знаками на теле. В стране проживает значительное число мусульман, и на первый взгляд отличить христиан от последователей ислама можно лишь благодаря татуировкам с изображением креста. Женщины и дети украшают свои лица, лбы и руки синими татуированными знаками. Этот обычай распространен и среди мужчин, которые изображают распятия на запястьях, груди или внешней стороне ладони, впрочем, эти знаки едва заметны, не так ярки, как у женщин.
Забавный случай произошел со мной во время путешествий по Эфиопии. Один мужчина, согласившийся подвезти меня на своей машине, никак не мог поверить в мою принадлежность к христианской вере.
– У меня есть крест, но только он висит на цепочке на груди, как это принято у нас, русских, – уверяла я, читая на лице эфиопа недоверие. Он пытливым взглядом осмотрел мои руки, лоб, шею. Татуировок с изображение креста на мне не было, а значит, по его мнению, я не принадлежу к христианской Церкви.
Но возвращаюсь к тому моменту, когда я впервые попала на богослужение эфиопских христиан в приграничной деревушке. Вот мы пришли к круглой церкви, стоящей посреди поляны. Женщины в белых одеждах словно замерли, не шелохнутся. Некоторые из них стоят с молитвенниками в руках, прислонившись к черным стволам огромных фикусов, другие сидят на траве, на бревнах.
Большинство молятся у стен, не заходя во двор храма, и таким образом выражают благоговение к нему. Люди начинают креститься за несколько сот метров от храма, а некоторые даже, как рассказывали мне потом, ползут ко входу в церковь на коленях.
У стен храма множество нищих, ожидающих подаяния. Они опираются на посохи или кладут их на плечи, как коромысло, закидывая за перекладину руки. Говорят, в повседневной жизни это помогает передвигаться на длинные дистанции.
В качестве обуви эфиопы используют резиновые сандалии, сделанные из автомобильных шин. Мастер искусно изготовит такие сандалии из полосок резины всего за 10 минут. Позже я узнала, что доктор Альберт Швейцер тоже содержал мастера из местных для изготовления незамысловатой обуви больным в своей африканской клинике в Габоне.
Территория храма окружена стенами, внутри которых образуется дворик. По его периметру располагаются могилы и подсобные помещения. Войдя в храм, люди крестятся и делают земные поклоны в направлении алтаря. Широко распространен обычай целовать ворота, ведущие в храм.
Во время богослужения прихожане стоят с раскрытыми ладонями и монотонно покачиваются в такт песнопений. Их поклон напоминает движения морских котиков, которые выныривают из воды. Подогнув колени, они совершают волнообразные движения всем телом, приклоняя голову и выпрямляясь, чуть подавшись вперед.
Раздавшиеся вдруг звуки барабана заставляют молящихся пританцовывать на месте. При этом все повторяют, как мантру, одни и те же фразы. Во время моих первых визитов в эфиопские церкви такие трансовые состояния верующих приводили меня в некоторое замешательство. Позже я привыкла, и мне тоже захотелось пуститься в пляс прямо на храмовой лужайке.
Алтарная часть храма – макдас – святая святых, в которую имеют право входить только священнослужители. В этой части расположен табот, символизирующий ковчег Завета. Литургия может совершаться только в том храме, где есть табот. В праздники святыню торжественно выносят из храма, и с ней совершается крестный ход. По эфиопскому преданию, сын царя Соломона и царицы Савской Менелик, посетив своего отца в Иерусалиме, хитростью завладел ковчегом Завета и принес его в Эфиопию.
В городах Эфиопии я еще неоднократно буду посещать христианские храмы, но уже в сопровождении знакомого эфиопа по имени Соломон. Да-да, как ни странно, и по сей день многие мужчины с гордостью носят столь популярное имя в Эфиопии – Соломон!
Но вернувшись в Москву, я вспоминаю именно тот маленький храм в приграничной деревушке, женщин в белоснежных одеждах и эфиопских Соломонов с их искренней и наивной верой в библейские предания и местные апокрифы.
